ЭКОНОМИКА КАК ФУНКЦИЯ ВЕРЫ (статья–прожект) — различия между версиями

Текущая версия на 12:42, 5 января 2015

Автор(-ы): 3456

<meta content="text/html; charset=utf-8" http-equiv="Content-Type">
<meta content="Word.Document" name="ProgId">
<meta content="Microsoft Word 12" name="Generator">
<meta content="Microsoft Word 12" name="Originator">
<link href="file:///C:%5CWINDOWS%5CTEMP%5Cmsohtmlclip1%5C01%5Cclip_filelist.xml" rel="File-List" />
<link href="file:///C:%5CWINDOWS%5CTEMP%5Cmsohtmlclip1%5C01%5Cclip_themedata.thmx" rel="themeData" />
<link href="file:///C:%5CWINDOWS%5CTEMP%5Cmsohtmlclip1%5C01%5Cclip_colorschememapping.xml" rel="colorSchemeMapping" /><style type="text/css">

</style>
<p>P.S. Статья предназначена для хороших игроков. А плохим ее читать не надо, все равно ни фига не поймете.

Вера есть … основная форма отношений между личностями, т. е. сознательными, разумными и волевыми существами, способными к свободным действиям. Государственные режимы, социальные институты, правительства (особенно в периоды кризисов), деньги (как условные знаки стоимости) и многое другое — все это держится не только той или иной формой необходимости, но и верой.

С.П.Лебедев, «О свободе, знании и вере», журнал «Вестник РХГИ» №4

Предлагаемый проект экономики реализует обычно игнорируемый, но главнейший аспект экономических отношений: они невозможны сами по себе, без участия человека–личности, и, стало быть, являются плодом его сознательной деятельности. Сознательная же деятельность человека реализует его способность к творчеству и свободе. «Потому и форма деятельности его должна соответствовать свободному бытию, уж если он желает видеть себя свободным. Этим требованиям, судя по всему, более отвечает вера как форма деятельности. Ее не следует рассматривать как вынужденное слабосильное принятие … каких–то положений, а скорее, наоборот, в ней нужно увидеть (и можно) высшую степень духовной силы (чаще легче бывает не верить, чем верить, а особенно в невозможное; не требуется усилий) и напряжения, побуждающих человека (дух) создавать точку опоры там, где ее нет и естественным образом возникнуть не могло; вера позволяет человеку превращаться в твердь, делать себя основанием нового бытия и преображать последнее в соответствии со своими духовными целями, духом же и положенными. Только такое положение дел, когда «нет ничего невозможного», и следует называть свободой» (С.П.Лебедев, «О свободе, знании и вере», журнал «Вестник РХГИ» №4).

На игре нет мастера по экономике и, допустим для примера, что мы во Франции XVII века.

Экономические взаимодействия на игре с полной ответственностью поддерживают три человека: банкир, ростовщик, кабатчик.

Специально учрежденных игровых денег как единственного средства платежа и товара–эквивалента на игре нет. Тем не менее, такие экономические взаимодействия, как купля и продажа товаров, работ, услуг (не исключая, разумеется, наем и подкуп), на игре существуют.

Выражением экономической зависимости одного играющего от другого является институт поручительства.

Как известно, наиболее независимыми в экономическом отношении как от общества, так и, следственно, друг от друга, являются миллионер, владелец компании по заготовке бананов, владеющий плантациями, рабочей силой, железными дорогами, заводами, газетами и пароходами, и негр–бездельник, загорающий под этим самым бананом. У первого так много денег, что ему на все плевать; у второго их нет вовсе, а потому ему плевать на все. Все остальные повязаны товарно–денежными отношениями в большей или меньшей степени. Дабы не изобретать велосипед (коего, к слову, в XVII века еще не было), то есть, не заниматься моделированием образования прибавочной стоимости, на игре моделируются только последствия образования оной стоимости, сиречь движение денег от субъекта к субъекту, невозможное без некоторого доверия помянутых субъектов друг к другу, то есть поручительства.

Всякий, кто желает располагать каким–либо денежным достатком (в звонкой монете или ценных бумагах), должен подтвердить факт наличия у него заявленной суммы.

Приветствуется изготовление всяких форм денег: бумажных, оловянных, стеклянных, деревянных, кожаных, клетчатых, полосатых, шестиугольных, с дырочкой, шарообразных, крупноблочных, говорящих, быстрорастворимых, эстетичных, практичных и т.д., нужное подчеркнуть, вычеркнуть или вписать. Однако необходимо подтвердить их реальную игровую стоимость и весомость.

Можно не изготавливать деньги, а изготовить вексель, свидетельствующий о задолженности денег каким–либо банком или лицом, или бумагу, подтверждающую, что где–то в банке (бутылке, сундуке, поместье, чулке, кладе на Поле Чудес в Стране Дураков) деньги у Вас есть, либо что в Провансе (Бургундии, Нормандии, Шампани, Стране Дураков) у Вас есть имущество (можно приложить список крестьян, земель или движимости для пущей убедительности, как то: владения в Оверни — 1000 акров, с деревней Нижние Гребеня на них, с 20 крестьянами и еще 25 женщинами в ней, среди коих Гастон Одноглазый и Жан Плешивый, а также Мари Косая, и еще три коровы бурых и одна рыжая, а также ковер из Персиды в правом дальнем от двери углу проеденный молью, три мешка гороха и ружье кремневое, немного поломанное — это, кстати, полезно, если Вы возжелаете заложить ростовщику виртуальную вещь либо дать взятку виртуально борзыми щенками), стоящее заявленную сумму. Можно все, но деньги — вперед. Потому что без заверяющей подписи никакого уважения окружающих ни к Вашим деньгам, ни к Вашим бумагам Вам не снискать, и, следовательно, впарить кому бы то ни было Ваши платежные средства Вам не удастся.

Для того чтобы собрать некое количество заверяющих подписей, Вам необходимо засвидетельствовать свое почтение перед Многоуважаемым Шкафом. Чем более многоуважаемым окажется Шкаф (оный Шкаф должен на игре присутствовать во плоти, если у него имеется личная печать, пускай в виде перстня — он еще важнее), тем паче будет Ваша личная и окружающих уверенность в том, что деньги у Вас есть.

Несомненно, что самыми многоуважаемыми на игре оказываются помянутые в начале трое: банкир, кабатчик, ростовщик. На их хрупкие рамена ложится обязанность по поддержанию в стране финансового равновесия. Сиречь, денежная масса должна свободно перетекать от одного гражданина Франции к другому, но не минуя этих троих.

Кабатчик для достижения сего должен вкусно кормить и устанавливать цены на свою продукцию сообразно толщине кошельков (расчет осуществить нетрудно, сравнив достояние, скажем, графа и достояние, скажем, ремесленника, представленное их деньгами/бумагами), да не забывать ставить автограф против записи той суммы в «денежной ведомости» клиента, что он удерживает за услугу.

Банкир должен знать подробно (регистрация — его удел и жребий, по игре и по жизни), что у кого есть, если уж он ставит свою подпись под «денежной ведомостью». Стало быть, как всякий банкир, он должен знать, кому можно дать кредит, а кому не очень. И давать. Либо — не давать.

То же относится и к ростовщику, который любит клиента больше, чем банкир (к услугам ростовщика прибегают обычно в случае немилости банкира), но и платы за любовь требует особой.

Экономические взаимодействия меж прочими субъектами экономического права строятся исключительно на честности и нечестности оных субъектов. Не надо (надо) — нужное выбрать: подделывать бумаги, приписывать новые суммы к уже существующим, не утруждаясь сбором заверяющих подписей, производить эмиссию денег без санкции заверителей и пр. Процесс получения заверяющих подписей Кем–Либо Не Самым Крутым (КЛНСК) можно представить следующим образом. Приходит уважаемый КЛНСК к графу Х. (каковой Х. имеет подтверждение своей собственности от самого, скажем, кардинала Ришелье) и просит поставить подпись под бумажкой, где значится: 50 франков. Граф Х. чешет затылок и прикидывает, стоит ли данный КЛНСК столько франков. Если не стоит, то можно отказать либо поторговаться и сойтись, скажем, на 30 франках. Примет ли эту бумагу кабатчик — это вопрос, но если вместе с подписью графа Х. будет наличествовать еще и подпись барона Y. и старшины гильдии мастеров J., удача вполне возможна.

Таким образом, можно моделировать все, что угодно: наличие и утрату собственности, получение наследства, производство, куплю/продажу и пр. Единственно, о чем не стоит забывать — взаимный обмен подписЯми при совершении какой–либо сделки: платящий подписывается в «денежной ведомости» того, кому он платит, что деньги передал, а тот, кому заплатили, свидетельствует в «денежной ведомости» платившего, что деньги взял. Если при этом появится еще и подпись нотариуса или уважаемого третьего лица, то претензии вряд ли возможны. Хотя, возможны случаи, когда об этом забывать стоит, но, если даже об этом стоит забыть, то кто ж без подписи Вам поверит, что денег у вас действительно прибыло (убыло)?

Как говорится в официальных договорах, в случае возникновения разногласий между сторонами оные разногласия улаживаются полюбовно, либо в Арбитражном суде. Каковой суд, предполагается, с превеликою охотою засядет разбирать дело чести, трясти грязное и весьма поношенное, местами дырявое, финансовое бельишко и вообще грозит превратиться из арбитражного в товарищеский к вящему удовольствию всех присутствующих.

А того, кто из гордыни или коварства не захочет верить подписям Многоуважаемых Шкафов, можно призвать к суду, но уже не Арбитражному, а королевскому либо церковному, и пусть доказывает свою лояльность и объясняет, почему он непочтителен к подписи самого графа Х.

К вопросу о пополнении денежных ресурсов: обычно на игре предусматривается соблюдение какого–либо временного масштаба (день — год и т.п.), поэтому процедуру подтверждения экономического статуса разумно объявить неким государственным мероприятием (наподобие созыва дворянского собрания, парламента, ассамблеи, генеральных штатов, сейма, альтинга и пр.), проводимым с определенной регулярностью.

К вопросу об обеспечении платежных средств. Обычно происходит либо чипобол с «моделированием» (макеты коров и мельниц и пр.), либо деньги привязываются к «мастерскому трактиру», либо происходит «экстремальная» игра вроде «Последнего героя» или шоу «За стеклом» (имеется в виду подобие по экономической модели, а не по идейному наполнению). — От этих стереотипов возможно отойти: в средние века, например, поначалу дефицитом являлись железо, соль и шелк, впоследствии — пряности, и только затем золото стало основным товаром–эквивалентом, после золотых испанских галеонов. Именно насущный для изображаемой исторической эпохи товар–эквивалент и может стать основой денежного обращения на игре. В случае соли, пряностей и шелка внедрить таковой товар очень просто. В общем–то, железо и золото также не представляют особого затруднения для моделирования. — Но и сохранение такого товара–эквивалента кладет в основу экономики нечто принудительное: почему, на каком таком нерушимом основании игрок должен считать великой ценностью пакетики с солью и чаем? — Радикальное решение видится в том, чтобы ценностью стали собственно экономические отношения, то есть форма, чистая идея, для которой чипы, товар–эквивалент, еда в игровых трактирах — не более чем способ реализации.

Вот об этих самых изящной форме и плодотворной дебютной идее и надо сделать необходимые выводы.

Следует всегда помнить о том, что экономика существует не ради самой себя, а ради выражения неких философем или мифологем человеческого сознания, присущих изображаемой эпохе и географическому региону. Соответственно, следует стремиться не к тому, чтобы занять игроков экономикой, а чтобы экономика способствовала осуществлению игроками той или иной формы сознания. Соответственно, и заниматься экономикой должны те персонажи, которым это присуще, в той форме, в какой присуще, и в определенное время, а не на ночь глядя. То есть, экономика — не движущая причина игры, но форма — закон, в котором реализуется историческое сознание. Движителем же является воля персонажа, построенная в соответствии с духом изображаемой эпохи и региона.

Экономика — соревновательный момент. Й.Хёйзинга в главе XIII «Homo ludens» рассматривает начало экономики как игры только с возникновением современного конкурентного бизнеса, ведущего борьбу уже не за захват, а за передел рынков, а также с внедрением новых систем организации труда, имеющих в основе тот же принцип конкуренции, но уже между отраслями одного предприятия, цехами одной отрасли, рабочими одного цеха — то есть игровой является форма, но не дух. Это с точки зрения Хёйзинга. — На мой взгляд, упущена из виду такая игровая сфера современной экономики, как виртуальный капитал, биржа, и все, что с ней связано. И еще, и это главное: Хёйзинга делает изначальную установку на то, что экономика — дело серьезное в основе своей, а игра есть только там, где в основе лежит агональный, состязательный дух (этакий Дионис против Аполлона). Между тем очень серьезный человек — Имануил Кант — мыслил всю человеческую культуру, частью которой является экономика как реализация свободы, как игру познавательных способностей разума — чистого разума и разума практического. Экономика присуща ролевой игре, потому что присуща обществу, а ролевая игра — игра в общество и игра общества. В изначальном и в конечном счете все же общество строит экономику, а не наоборот, открывая ее законы и воспринимая их как идею, то есть как регулятор, как форму. Никакая форма не будет действовать без формы форм — веры как ощущения и полагания безусловной истинности чего–либо и наличия безусловной истинности вообще.

Форму нельзя воспринять пятью чувствами, нельзя произнести и очень трудно помыслить — ее, фактически, нет. И, тем не менее, форма существует и даже является главенствующей. Вера, как смелое полагание основательности того, чего не может быть, держит и выдерживает любую форму, любое противоречие, и только отталкивается от противоречий и развивается в них. По теории Г.Гегеля и К.Маркса, кстати, экономика и общество развиваются из противоречий.

Настоящая статья предлагает форму становления игровой экономики от непосредственного источника — веры и доверия с сохранением при этом известных экономических механизмов, а также безусловным сохранением свободного и творческого момента для каждого из играющих в построении этой формы.

</meta>
</meta>
</meta>
</meta>
</p>