Философия игры. Часть 2. — различия между версиями
Delphin (обсуждение | вклад) |
Delphin (обсуждение | вклад) м (1 версия импортирована) |
(нет различий)
| |
Текущая версия на 12:42, 5 января 2015
Автор(-ы): 3456, 555, 485
14 янв. 2009 года.Никодим: Я могу предложить креативное решение. У нас работает система подачи заявки на игру через Интернет, там в форме заявки есть специальные поля. Когда человек посылает заявку, он эти поля заполняет и пишет: «Я хочу достичь того-то и того-то. Я хочу купить (убить) тех-то, получить меру катарсиса от того-то», – и заполняет стандартную систему полей. А после игры (конечно, в идеале) он там проставляет галочки: того достиг, этого не смог. И таким образом у нас получается очень хорошая объективная картина достижения целей.
Участник: Это упирается опять-таки в то, что в Интернете сидит ничтожное количество человек.
ЗеБе: Вы говорите про Московский регион!
Никодим: Да, мы говорим на самом деле про Московский регион. С другой точки зрения по-другому это невозможно создать. Только через Интернет.
Декор: Это реальная проблема, но есть и еще одна. Есть отличная фраза: «Мы делаем мир лучше!» Я не о том, что кто-то приемлет, кто-то нет. Но есть проблема: у меня две руки и одна голова, и чтобы сделать мир лучше для полутора миллиардов вокруг меня, я должен порваться, как грелка от Тузика. И так как я могу делать мир лучше только здесь, я это и делаю здесь. И если я могу сделать РИ лучше только в Московском регионе, не замахиваясь на всю Россию, я сделаю более хорошими свою игру или игры своих друзей.
Декор: Почему удовольствие – критерий, да? Мы вернулись к истокам.
Всем известно, и я не думаю, что кто-то будет спорить с тем фактом, что человек развивается по трем векторам: физическому, социальному и личностному. Это можно называть как угодно: душа, тело, эмоции, но смысл вот в чем. Когда появились Олимпийские игры, люди придумали, каким образом развивать тело. И тренировкой тела они достигали идеала. Когда научно-технический прогресс пошел вперед, люди научились развивать мозг – сейчас, практически, до предела. То, что можно сделать мозгом, люди сейчас делают.
Но есть одна проблема – мы не умеем развивать эмоции. Это то, чего мы развивать не умеем. И эмоции – это не контролируемый отклик. Искусство? Я не могу сказать, что это суррогат для подобной тренировки, но это неплохой механизм вызывать у человека эмоции. Так вот, РИ, по большому счету – это более совершенный вариант вызова эмоций и их тренировки. Когда у человека вызываются очень сильные эмоции (я нейрофизиолог, психофизиолог, могу по этому поводу немножко порассуждать), иногда они бывают деструктивными. РИ позволяет сделать так, чтобы эти сильные вызванные эмоции не деструктировали человека. Сильные эмоции вызываются в псевдосуществовании.
Участник: Ты только порядок перепутал, потому что искусство появилось раньше науки, и развивать эмоции человек начал гораздо раньше, чем развивать чистый разум.
Декор: Отлично. Тогда скажи мне, пожалуйста, существует ли на текущий момент система тренировки эмоций?
Участник: Существует.
Декор: Какая? Назовите, пожалуйста, общепринятую сейчас систему тренировки эмоций.
(Идут споры в несколько голосов.)
Декор: Именно поэтому интеллигентные семьи с детства прививают любовь к искусству. Я и говорю, что это не совершенная ситуация. Почему?
Декор: Момент. Если десять человек будут тренировать среднюю дельтовидную мышцу подъемом гантели от плеча, они ее разовьют, Если десяти человекам показать картину Сурикова, у двоих она вызовет ярость, у двоих страх, еще у шестерых восторженность. Это три разных эмоции. Да, они вызываются. Но это суррогат.
Декор: Это эмоция.
Участник: Это чувства. Эмоция – это выражение чувств.
Декор: Если у кого-то есть желание поговорить по поводу терминологии в области психологии эмоций, психологии мотивации, я готов. Но разговаривать можно только в единой парадигме, а понятие «чувства» не входит в парадигму, которой я сейчас пользуюсь при описании данной картины.
Участник: Хорошо! Любовь – это чувство или эмоция?
Декор: Это частный вопрос, и в данный конкретный момент я не готов о нем рассуждать, это бессмысленно. Так вот, когда я говорю о тренировке эмоциональной сферы, я говорю о том, что: «Я делаю вот так – и у меня вызываются конкретные эмоции». К сожалению, искусство такого сделать не может. Искусство может сделать следующее: «Я делаю вот так – и что-то вызывается». Сильное ли, слабое, позитивное или негативное, но оно вызывается. Именно поэтому я называю это суррогатом, ибо это не чистая схема. РИ позволяют нам вызывать у людей чистые эмоции, те, которые мы хотим у людей вызвать. Поэтому РИ являются тренировкой и поэтому могут являться неким аналогом тренировки мозга или тренировки тела. Таким образом, система…
Никодим: Есть предложение от участников – эту тему надо закрыть. Да, кто-то не высказался. Но если мы все время будем уходить куда-то не туда, причем не туда – в свое, надо первую часть закрыть. Сейчас будет вторая часть вопроса.
МакДуф: Тут возник вопрос по теме «Хорошая РИ, чем она хороша и как это мерить» – в чем тут заключалось главное? Главное в выступлении Декора было в том, как это измерить, как это почувствовать, ощутить. И тут же возник другой вопрос, что одному нравится арбуз, а другому свиной хрящик. И критерий, выдвинутый здесь Декором, интегральный. То есть, он объединяет тех, кому нравится арбуз, кому свиной хрящик, кому компьютер, а кому – я не знаю что еще, в один анонимный и универсальный, в некотором аспекте нивелирующий критерий «Нравится – не нравится». Но это вопрос: «Ему нравится?» А вопрос «Почему нравится?» – это уже совсем другой вопрос.
Декор нам показал температуру. И это не средняя температура в больнице, а конкретная температура по данной РИ, по данной конкретной мастерской группе, в данное конкретное время ее существования. Это на самом деле критерий, и критерий хороший. Но есть и другие критерии, которые таким анонимным голосованием (до игры ли оно проведено, после игры, во время игры) не измеряются. И это уже более смыслового поля вопрос, требующий к себе уже другого подхода. И этому вопросу на нашем семинаре, несомненно, есть место.
Сейчас мы сделаем следующее. Тут Декор выходил с тезисами на тему искусства, и аудитория тоже высказалась. Сейчас мы подойдем к этой теме с другой стороны, не только по критерию «игра хорошая – не хорошая». Здесь прозвучало такое слово – вкус. «Нравится – не нравится» – это именно вопрос вкуса, о вкусах. И здесь у нас есть два докладчика, не знаю, насколько сходятся их позиции по этому вопросу, это тот же Декор и Нуси.
На мой взгляд, сейчас существуют два вопроса в отношении того, зачем нам РИ и почему они нам нравятся. Эту позицию нельзя назвать тупой, нельзя назвать безосновательной. Но позиция эта не артикулирована, она очень невнятно звучит.
РИ для нас – это «просто игра»? Ну да, это кайф, еще что-то, но это «просто игра»? Или РИ – это некий знак, посланный нам свыше, или мастерами, или нами самими себе же, это, цитируя Гребенщикова, «знание о чем-то большем»?
Могут быть еще иные взгляды, но я вижу два вот этих, показывающих вкусовое отношение к РИ. И у Декора, и у Нуси есть свое мнение по этому вопросу. Я прошу начать Нуси, а потом выскажется Декор.
Нуси: Моя мысль заключается в следующем. РИ – это слишком многообразное и сложное явление, чтобы описать его одним словом типа «искусство» или «хобби». И если определять, я бы начинал от простого к сложному. Понятно, что РИ – это хобби, в том смысле, что можно кататься на горных лыжах, можно смотреть фильмы, а можно приезжать на РИ и хорошо на ней отдыхать. Можно общаться со старыми друзьями, в кабаке, модные костюмы, девицы ходят в красивых платьях, ими все восхищаются, ты сам играешь какую-то роль... Давно хотел себя почувствовать таким-то, все в комплекте… Получается отличное хобби, мало есть таких хобби, которые для человека лучше, чем РИ. Можно спортом позаниматься, можно историю выучить, развить комуникационные навыки... Это хорошее хобби, оно позволяет человеку увлекающемуся саморазвиваться. И многие на этом останавливаются.
Я считаю, что понимать РИ только как хобби – ошибочная позиция. Ибо есть еще много всего. РИ можно использовать для социомоделирования. Смотреть разные модели, поведенческие реакции людей, ситуации, которые РИ моделирует, и т.д. Всякие умные люди этим занимаются, вот дядя Слава ведет целый блок игр по тому, как мы можем моделировать будущее с помощью РИ. И там без особых интеллектуальных навыков понятно, что чего-то в них достичь можно. Мы там хотим посмотреть, как люди или социум целиком будут реагировать на разные изменения, что будет, если применить вот такую штуку. И в РИ это можно смоделировать, что гораздо дешевле, чем ставить эксперименты на живом теле истории. Вот сейчас можно наблюдать результаты одного эксперимента - чуть только выглянули за окно.
Есть и другая тема про РИ, и для меня она самая важная. Я играю в РИ в первую очередь из-за нее. Ролевая игра – это искусство. Что такое искусство, единого мнения нет. Поэтому говорить, что РИ – это искусство, каждый может за себя. Как мне видится, в искусстве самое важное не то, что можно посмотреть и сказать: «Во! Красиво!» Потому что среднестатистической по красоте была бы порнофотография, ибо она гарантированно многим нравится, они на нее смотрят тайком или не тайком и восхищаются: «Как красиво!». А искусство, по моему мнению, это уникальная штука, отличная от самодеятельности и от простого рисования ручкой солдатиков. Она заключается в том, что искусство что-то добавляет человеку к душе, к мыслям. О чем-то задумываясь, что-то понимая, он начинает смотреть на мир более ясными глазами, просто задумывается о чем-то. Лично мне интересно делать РИ в первуб очередь про это.
Понятно, что это субъективная позиция, требующая, чтобы все РИ были такими. Для кого-то РИ – это социомоделирование. Кто-то занимается РИ с третьей стороны, как тренингами или как коммерческими проектами. Нам мало известен тот факт, что в свое время в РАО ЕЭС проходило гигантское количество ролевых игр. Пока мы сидим в пансионате, нормальные люди делают реальные деньги. Хотя это не совсем те РИ, в которые играем мы, но тем не менее понятно, что мы сами можем сделать и такие игры-тренинги, на командность. Наверное, есть еще какие-то примеры, что такое РИ – кроме того, что это хобби, искусство, социомоделирование и тренинги. Есть еще масса всего.
Общий тезис, о котором я говорю – что на самом деле, пока мы находимся внутри РИ, развиваясь в них, нам до конца не понятно, что такое РИ. И это теоретически может стать будущим, в котором нам жить, а может не стать и умереть не рожденным. Либо, пользуясь терминологией Михи Кожаринова и «циклами Кондратьева», можно сказать, что РИ свой жизненный цикл закончит, уйдет в мемориальную фазу, и хорошие старые знакомые будут собираться через двадцать лет, может, в отелях где-нибудь на Гавайях, пить дорогое виски и вспоминать, как они мокли под дождем на часах в крепости. А может, РИ станут некой значимой частью будущего, станут влиять на жизнь в будущем, как в «Игре в бисер» Германа Гессе.
Так вот, мы и есть те самые люди, в чьих руках оказалась возможность задвинуть этот кирпичик в здание будущего. Понятно, что вывод у меня получился какой-то невзрачный, может, я сам до конца не все понимаю. Ну вот, меня попросили – я высказался.
Никодим: А у кого-нибудь есть собственное определение РИ как искусства? Вы для себя как-нибудь это моделировали?
МакДуф: Вопрос всем: кто-нибудь формулировал для себя РИ как искусство?
ЗеБе: Для меня РИ уже много-много лет – это самодеятельный театр на природе. Все. Не надо дальше никуда уходить. Это самодеятельный театр на природе с импровизацией.
Нуси: ЗеБе, а почему не надо дальше? Пусть тебе это не интересно, а для других в этом что-то есть, почему дальше не надо?
Никодим: Просили формулировку – он ответил. Все нормально.
Зебе: Это формулировка, которая меня устраивает. Она многих здесь устраивает. Особенно администрацию.
Нуси: Ну, администрации мы можем такое рассказать… (смеются).
Никодим: Это внутренняя позиция мастера. У кого-нибудь есть другая? Кто-то может рассказать с точки зрения искусства или чего-то еще?
Участник: А я в молодой мастерской группе – я согласен. (смеются).
Ниокдим: Неплохо.
Участник: Определение должно быть таким, чтобы туда попадали все РИ, включая социальные, но не попадал театр?
Никодим: Совершенно не обязательно. Я просто спросил ваше личное мнение.
Участник: Вы понимаете, среди аудитории РИ, когда не пятьдесят человек, а сто, пятьсот, есть активная часть, которая помогает мастерам, иногда замещает их. В принципе, так и становятся мастерами. Наиболее активным игрокам уже не хватает того, что они играют, и они пытаются управлять игрой, становятся мастерами. И есть пассивная часть, люди, приезжающие на игру, потому что они принадлежат к этому неформальному объединению, ролевому движению. Они не готовы творить, а готовы только потреблять и, к сожалению, таких большинство. Особенно это видно на РИ большого формата. И соответственно, мастера должны использовать лучшие стороны первых и удовлетворять запросы вторых.
Утилитарный пример. Если мы не будем приглашать в ларек и продавать пиво в буфете, то народ будет ходить в деревню и покупать там самогон. И ничего поделать с этим не сможем ни мы, ни вы.
Никодим: Про театральную школу в свое время Миха написал статью «Театральные школы РИ», и там была очень интересно описана как раз система театра. Что есть люди помогающие, есть мешающие и т.д. Посмотрите в Интернете, почитайте, там действительно интересно освещен театральный подход, там коснулись этого серьезно, все методично расписано, как подбирать людей и расставлять их друг относительно друга… Очень интересно!
МакДуф: Хорошо, тогда сразу после меня Денис начнет. По поводу того, что сказал Нуси, я попытаюсь кратко резюмировать. По-моему, ты был излишне самокритичен, оценивая, подытоживая свое выступление. Для меня лично – это поставленные мною два вопроса: РИ – это «просто игра»? Или РИ – это «сны о чем-то большем»?
Это об итоге РИ, через тридцать лет, когда все разбогатеют и будут пить дорогой виски на Гавайях – как они будут это дело вспоминать. Либо это: «Как хорошо было, когда мы тридцать лет назад мерзли на страже у ворот!» и все этим кончится. И это ждет тех, кто ставит понятие РИ как «просто игру, о чем приятно потом будет вспомнить». Если же это выльется во что-то другое, вроде «Игры в бисер» Германа Гессе – это итог тех людей, которые позиционируют РИ как «сны о чем-то большем». И если РИ выльются в Игру в бисер или в какую-то другую форму, в будущем как-то влияющую на жизнь, то это уже другой вывод.
В наших руках, собственно говоря, решение этого вопроса, в его обсуждении, проговаривании. Может, это объективный процесс. Но любой объективный процесс реализуется через конкретных людей, и в наших руках вот здесь, сейчас – возможность решить его в ту или другую сторону. Во что выльется это решение – это уже дело будущего, но от нас здесь напрямую зависят и это решение, и это будущее. Лично от нас. Сейчас.
Таково мое мнение о том, что сказал Нуси. Передаем слово Декору.
Декор: Я в предыдущем выступлении один тезис озвучил очень сумбурно и, если мне позволят, я ее немножко разверну. Человек, который сидит справа от меня, сказал фразу, которую я очень долго не мог сформулировать, а именно: РИ – это место, где человек практически мгновенно может поднять собственную самооценку. Практически мгновенно! И в зависимости от того, насколько удачно он попал в моделируемый мир, насколько удачно выбрал роль, он может реально прыгнуть вверх в своих возможностях, пускай даже и моделируемых, неким образом чего-то достичь.
К чему это ведет? К наблюдаемому нами в последние 15 лет. И результаты на самом деле очень простые и прозрачные. Люди приходят в ролевое движение и через пару-тройку лет уходят, потому что это трамплин, на котором они поднимают свою самооценку. После этого они понимают, что умеют делать здесь вот так и таким образом, и уходят делать то же самое в нормальную живую жизнь…
Участник: И слава Богу!
Декор: …И это не плохо. Ибо в этом случае – это именно тот самый тренинг, о котором говорил Нуси. Может быть, этот тренинг образуется спонтанно, но тем не менее, это тренинг.
Участник: Этак это и хорошо, что для жизни.
Декор: А вот с теми, кто остался…
Участник: С ними надо работать.
Декор: Ну, не знаю. Я, наверное, все-таки воспринимаю РИ не как работу, хотя стараюсь к ним относиться как к работе тогда, когда за это берусь. А с теми, кто остался, ситуация такая. Трамплин самооценки в первые два года никуда не девается. А дальше рост замедляется! Потому что человек ограничен в некоторых своих возможностях.
Вообще, честно говоря, это очень сложно. Если бы у меня было лишних четверть часа, я бы вам попробовал нарисовать трехвекторную модель человека, из которой, кстати, отлично нарисуется и тема любви. И может быть, тогда мы смогли бы разговаривать в общей парадигме. А так, к сожалению, мне приходится подбирать какие-то общие слова и, может быть, иногда выходит кривой смысл.
Так вот. Людям, которые остаются, в какой-то момент перестает хватать полученного ими трамплина, и тогда они выходят в другие сферы. Либо они начинают относиться к этому как к хобби, потому что понимают, что уже взяли от этого все, что смогли. Не все, что реально можно было бы взять, а именно то, что лично они смогли. И тогда они пьют водку, общаются, вспоминают старые времена. Не надо улыбаться в том углу, вы не только и не столько пьете водку, не надо на себя наговаривать! А вторые люди – уходят в мастера, потому что они считают, что таким образом могут сделать еще один трамплин вверх. И на самом деле люди, у которых есть для этого некие свойства – либо организаторские, либо умение общаться с людьми, либо умение писать отличные тексты, – они и тут делают личный трамплин.
И, кстати, после этой стадии люди уходят из ролевого движения уже реже. Наружу реже уходят. Потому что помимо того, что они тут могут оттачивать свои навыки, – а навыки, приобретаемые в мастерении, более тяжеловесны и их здесь оттачивать проще, чем в реальной жизни, – они остаются в памяти людей, с которыми мы играем, там наши друзья. Я не в плохом смысле «в памяти» – мы с ними общаемся и так. Их действия на РИ остаются в нас, как действия гениальных актеров, которых, на самом деле, не так много. Это о тех, кто остался.
Про неудачников я говорить не хочу, потому что смею надеяться, что неудачников в ролевом движении немного. Мне не хочется называть то место, где я провожу достаточно большое количество свободного времени, сборищем неудачников, тем более что я так не считаю. Это тот тезис, с которого меня фактически Рингиль подвинул своей фразой про то, что в ролевом движении для человека повышение самооценки и взлет очень быстрые.
А теперь чем для меня является РИ. Я очень практичный человек. Очень жадный до денег, очень жадный до славы и власти. Поэтому я везде ищу практическое применение. И мой тезис о том, что РИ могут быть отличным механизмом тренировки эмоциональной сферы, он в меня запал очень крепко, и я над ним думаю последние четыре месяца. Я нахожу «за» и «против» этого тезиса и на текущий момент, скажем так, я пока не вижу таких «против», которые бы нельзя было решить. Помимо того, что РИ являются отличным тренингом эмоциональной сферы, как сказал Нуси, они тренируют еще и мозг, и тело. И мне кажется, что если бы культура РИ в обществе окрепла и усилилась, мы получали бы на выходе, скажем из школы или ближе к институту гораздо более развитых и гармоничных людей.
Попробую пояснить, почему я так считаю. Я опять вернусь к своей профессии, она не очень древняя – психофизиология. Ставили эксперименты на котятах следующим образом: развивали им сферу восприятия, давая в первый период развития зрительной системы только вертикальные полосы в окружающем пространстве. Помещали их в комнату, где на обоях вертикальные рисунки, а горизонтальных не было. В результате у котят не формировались зрительные рецепторы, воспринимающие горизонтальные поверхности. И они таких поверхностей просто не видели.
Мне кажется, что нам очень не повезло. Время, в которое мы живем – это время, в котором дефицит эмоций. Мы очень быстро наращиваем мозг, и сейчас мозг является одним из самых мощных критериев. И именно поэтому эмоциональная сфера у человека, который развивается сейчас, и эмоциональная сфера у человека, который развивался сотни лет назад, когда этой гонки мозга еще не было, очень сильно разнятся. И мне кажется, что я могу сравнить себя со слепым котенком. Есть некоторые эмоции, которые мне очень сложно испытывать, потому что, видимо, я их не испытывал в детстве, мне не давали возможности построить себе сферу, в которой бы эти эмоции присутствовали. А РИ – это такая сущность, где я могу эти эмоции испытать. Например, самые сильные эмоции – это смерть или убийство ближнего. В нормальной игре мы убиваем направо и налево, типа, там прошел полк и за ним трупы в разные стороны. Можно сказать, что мы таким образом черствеем. А можно сказать, что мы вырабатываем толерантность к смерти. И вообще можно много что по этому поводу сказать.
Участник: Ты хочешь сказать, что у тебя чувство ненависти достаточно сильно? Ты это говоришь?
Декор: Нет. Я хочу сказать, что есть некие чувства, которые мне, к сожалению, испытать не было возможности в нормальной жизни. Потому что они бы деструктировали мою личность.
И дело не в запрете. Их просто не было. Вот, например, отличная фраза «Смысл атаки – лязг боевых колесниц!». К сожалению, средневзвешенному молодому человеку розлива конца ХХ века очень сложно понять, что это такое. Я свой первый боевой раж испытал на одной из первых своих игр – ХИ-99, когда против меня выкатилось триста сорок человек с темной стороны, а нас, светлых, было сто семьдесят.
Участник: Извини, конечно, но что ты этим хочешь сказать?
Декор: Я хочу сказать то, что, собственно, уже сказал, просто подтверждаю свои слова разными примерами. Я хочу сказать, что тренировать эмоции ролевыми играми гораздо проще, чем просмотром кинофильмов или прыжками с парашютом. Потому что в первом случае этого недостаточно, и мы переживаем другие эмоции, а во втором случае это опасно и мы можем оборвать систему научения, просто можем умереть. А в РИ обучение происходит лучше.
Участник: Почему лучше? Потому что РИ – это тренинг эмоций?
Декор: Не только, но. На текущий момент мне кажется, что РИ – это единственный вменяемый тренинг эмоциональной сферы.
Участник: Подожди. Когда ты кого-то убивал в процессе игры, что ты испытывал? Радость победы, наверное?
Участник: Это такая же фикция, как если ты посмотрел, как человек застрелил другого человека в фильме. Понимаешь?
Декор: В том-то и дело! Сейчас – тридцать секунд примера, и на этом можно заканчивать, ибо основной тезис я уже сказал. Х-99, маленькая деревня Пригорье 21, где мы с пятью братьями делали Котел всевластья, мельницы пятого уровня... Я из этой деревни первый раз вышел на четвертый день. А знаете почему? Потому что это полигон длиной четыре километра, мертвятник хрен знает где, я не знаю, как туда идти, не знаю, сколько меня там продержат, и моя игровая жизнь была мне настолько ценна, что я выходил за пределы кабака и говорил: «Не-е-е-ет, туда я не пойду, мне хорошо здесь!». И я на каждый шорох озирался и оглядывался. Это был отличный эмоциональный тренинг!
Участник: Это был не тренинг. Ты просто ощутил ценность своей жизни.
Декор: Отлично! Только если я плохо протренирую эти самые эмоции, то рано или поздно я нажрусь пьяный как свинья, пойду и наеду на толпу фанатов «Спартака», и они превратят меня в месиво.
Участник: При чем тут эмоции? Это инстинкт самосохранения.
Декор: Стоп. О! Если я не тренирую эмоцию страха, рано или поздно я, как хомяк, падаю и разбиваюсь. Только проблема в том, что помимо базовых эмоций существуют еще эмоции интегральные. Базовые эмоции отлично тренируются в жизни, а интегральные – к сожалению, нет.
Участник: А объясни термин «интегральные эмоции».
Декор: Ярость.
Участник: И зачем ее тренировать на РИ, если она достаточно развита в жизни?
Декор: У кого-то – да. Я же не спорю.
Участник: А у кого не развита – это его проблема.
Участник: У него проблема – он приезжает на РИ.
Декор: Да, он приезжает на РИ. Я надеюсь, что мой тезис понятен. Спасибо огромное.
МакДуф: Если он спорит, тогда прошу и ваших комментариев по поводу того, что сказали Нуси или Денис. Ваши комментарии, пожалуйста.
Участник: Можно я? Мне кажется, что у ролевых игр есть небольшой конкурент. В развитых странах это очень распространенный бизнес. У многих бизнесменов, у людей большого бизнеса есть потребности как раз в развитии таких эмоций. Так как они не играют в РИ, им устраивают похожие приключения, например, их сажают в самолет, в кресло пилота, дают какой-то штурвал. Может быть это не совсем то же самое, но более эффективное направление в развитии тех же эмоций. Может быть, лучшее из всех развитий…
Декор: Да. 1964 год, исследования развития эмоциональной сферы наших летчиков-космонавтов. Если летчик-космонавт не знал, реальный полет у него или нет, – при этом он находился в тренажере, в невесомости, в центрифуге, – то у него всплеск эмоционального состояния был действительно сильнее. Но при этом были случаи, если люди не проходили предподготовительные работы, не знали, что они находятся на тренажере, в условиях невесомости у них отказывало сердце. Это именно то, о чем я говорил. РИ относятся щадяще к организму, который мы собираемся тренировать. Я отлично могу полетать в кабине самолета, но, к сожалению, иногда самолеты отказывают, и дальше моя тренировка не будет иметь смысла, ибо все, жизнь закончена. Про переселение душ – это отдельный разговор, наверное, это есть. Я ко всему, чего я не понимаю, отношусь с уважением.
Участник: Декор, ты говоришь, что самолет может упасть. А на игре можно по голове получить, и все.
Декор: И именно поэтому существуют правила по боевке, защита и так далее.
Участник РИ создает границу условности, которая дает нам безопасно, безболезненно позволить себе испытать те эмоции, которые мы не можем позволить себе испытать в жизни. Потому что они будут угрожать нашей семейной жизни, работе, нашим близким или еще кому-то. В РИ мы можем себе это позволить.
Участник: Сравним искусство и учебник физики. По учебнику физики можно делать какие-то конкретные, материальные вещи. Но вещи существуют не только материальные, и какие-то вещи с помощью учебника физики понять нельзя. Более того, совершенно четко известно, что понять что-то по учебникам физики в десять раз сложнее, чем при наличии преподавателя. А все опять заметнее на высоких уровнях.
Нуси: Значит, я неправильно сформулировал. Попробую снова по аналогии. Вот есть литература, есть разные книги. Бывает, например, Маринина. Люди получают удовольствие от проведенного времени, потом книга заканчивается – и все, конец. Другим нравятся книги, где много ощущений, и после такой книги человек смотрит на мир новыми глазами. На мир не как совокупность физических и биологических законов, а на мир, как форму бытия.
Яр: Мне очень хочется увидеть РИ, которая окажет на меня воздействие сильнее, чем классическая литература.
Участник: Для меня такие РИ были.
Ярк: Ну, значит, у тебя плохой вкус к литературе.
Участник: Вот например, человек никогда не ел мяса. Он ел сублимат – сушеный кусок, не имеющий вкуса и запаха, но по питательности и полезности – это полный аналог. Но человек все равно никогда не ел мяса! То же самое и с убийством человека на РИ: ты никогда не почувствуешь кровищу на рукаве, выброс адреналина такой чудовищности, никогда не почувствуешь, что ты убил!
Декор: Хочу попробовать ответить на этот вопрос. Именно поэтому хорошие мастера – к коим я себя не отношу, но очень хочу в такого вырасти, – прописывают игровой мир так, чтобы человек потратил время на его изучение, отвел этому игровому миру в своей голове некую достаточно серьезную зону. Возможно, многое передумал и пережил. И когда ты убиваешь часть той системы, на которую тобой же потрачено время, у тебя это должно вызывать хотя бы жалость. Я, например, на игре не могу поднять руку на… например, если я там крестьянин, я где-то внизу, и если я знаю, что передо мной стоит глава восстания, Уильям Уоллес, а я просто крестьянин… А это человек, который поднял полторы тысячи крестьян, убил десятки завоевателей, еще что-то сделал. Я даже просто из фана не могу поднять на него руку!
ЗеБе: Ты говоришь про роль. А Миша спрашивал про уровень эмоциональности.
Декор: Что я таким образом убиваю кусок реальной истории, реального мира.
ЗеБе: Ты не ответил ему на вопрос.
Декор: Момент. Речь шла о том, насколько я могу пережить эту эмоциональность. Так вот, мне кажется, что в точности из-за того, что люди недостаточно хорошо прогружают себя миром и тем, во что они играют, в точности поэтому удовольствие или неудовольствие от убийства, предательства или чего-то еще, не цепляет их эмоционально. Они к этому относятся как к обычной деятельности.
Участник: Убийство, секс и другие вещи, моделирующиеся очень условно – именно эти ограниченные вещи, естественно, не тренируются.
Декор: Можно, я скажу одну вещь, с которой, я уверен, согласятся все? Каждый из нас наверняка приезжал в своей жизни на игру, где у персонажа была всего одна жизнь. Нас это так возмущает: «Как же так! Всего одна игровая жизнь! А если меня убьют в первые двадцать минут игры? Ай-яй-яй!» Но на такой игре ценность человеческой жизни поднимается очень высоко. И ты, умирая или убивая, расстраиваешься гораздо больше.
Участник: Ты расстраиваешься не из-за убийства, не об этом расстраиваешься, а из-за того, что больше не сможешь играть.
Участник: Ты пытаешься сказать о том, как человек жил с игрой. А я тебе пытаюсь сказать, что РИ – это настолько сублимат, что человек не сильно развивает яркие, активные эмоции.
Декор: Стоп. Подожди. Ты видел когда-нибудь, чтобы при единократном поднятии штанги человек превращался в качка? Я не видел, и именно поэтому я говорю, что РИ – это система тренажеров, в которых эти эмоции тренируются. Это не значит, что испытав подобную эмоцию один раз, я на автомате сразу стану хорошо относиться к убийствам. Но это значит, что системой правильных тренировок, правильных загрузов и чего-то еще, эта эмоция может вырасти. У меня в эмоциональной сфере этот кусок может начать восприниматься гораздо более качественно. Это мое личное мнение.
Участник: Я хочу тоже высказать некие тезисы. Есть физическая тренировка тела и тренажеры, сейчас наша система образования вообще – это тренировка мозга. В современном мире тренировка эмоций ценности не имеет. Кстати, отношение к ролевикам в мире нормальных людей, тоже не имеет ценности: «Вы занимаетесь какой-то фигней».
Декор: Тезис очень хороший. Я прошу прощения за то, что опять ткну в вас своим образованием, которое когда-то получал. Азы психофизиологии эмоций говорят нам, что в ситуации, когда организм находится в состоянии эмоций, у него происходит гормональный всплеск и результаты, которые этот организм показывает при решении тех или иных задач, превосходят стандартные. Если эта эмоция контролируема, результаты могут повышаться в несколько раз. Именно поэтому я, как профессионал в своей области, не считаю, что тренировка эмоций – это бесполезное занятие.
Участник: Я могу иметь ценность за счет группы специалистов, которые этим занимаются. Но в принципе, в мире этой ценности нет.
Декор: Есть. Когда на ребенка у матери наехала грузовая машина, эта мать оттолкнула эту грузовую машину и свезла ее с тела своего задавленного ребенка. Это случилось потому, что в ней клокотали эмоции. Эта та самая проблема, которую ей надо было решить, и она ее решила. В данном случае эти ресурсы организма поднялись неизвестно откуда.
Участник: Ты говоришь про человека. А я говорю про систему формирования, развития детей.
Декор: Да. И я считаю, что когда интеллигентные семьи конца XIX века своим детям, начиная с двух-трехлетнего возраста, прививали любовь к музыке, живописи, литературе, они неосознанно или осознанно делали точно то же самое. Они таким образом тренировали у людей эмоциональную сферу. У них вызывались совершенно конкретные или абстрактные эмоции, и так они эту эмоциональную систему развивали. И поэтому мне кажется, что если к РИ подойти не как к неконтролируемой схеме, а как к схеме, позволяющей тренировать конкретные вещи – здесь можно получить гораздо более серьезные результаты, чем от тренировки мозга или тела по отдельности.
Участник: Если брать антропологическое направление, сейчас набирающее обороты в мире, то это один из механизмов формирования человека будущего.
Анаитисс: У меня не вопрос, а скорее дополнение. Мой личный пример. Я в силу своей деятельности иногда занимаюсь управлением. Я очень люблю книжки, читаю о том, как одни люди гениально управляли другими людьми. И ничего не испытываю. Я училась на факультете менеджмента, прослушала целый курс, как в теории надо управлять людьми, и мне этот курс ничего не дал.
А на ролевой игре я была эльфийской принцессой и командовала эльфийским войском. Сразу после этого я стала управлять людьми и могу сказать – это было одно и то же. Эмоция, которую я получаю сейчас в результате выполненного проекта – это та же эмоция, когда наши эльфийские воины завоевали крепость. Эмоция, когда у меня убивают советника или он меня предает – это та же самая эмоция, когда у меня по жизни человек увольняется, заболевает и прочее. Это абсолютно то же самое, и я могу честно сказать, что в моей профессиональной деятельности опыт, который я моделировала сама, будучи нищенкой-побирушкой, королевой, не важно кем, – этот опыт я получила в РИ и очень успешно внедряю и применяю его по жизни.
Более того, те эмоциональные заглюки, которые у меня возникают при общении по работе, в личной жизни – я вполне их вижу, и мне иногда проще приехать на игру и оттренировать это. Я тут же получаю результат для себя, когда этот заглюк не в настоящем мире. По поводу смерти – мне кажется, это утрирование. Ну не можем мы отыграть смерть, можно сделать игру с одной смертью или вообще без смерти, как «Плоский мир», по-моему. Не нужно специально выбирать такие отрицательные эмоции – смерть, изнасилование или еще что-то. Лучше выбирать позитивные эмоции и более легкие негативные, такие, как предательство, разочарование (взрыв смеха).
Участник: Да понятно!
Анаитисс: (продолжает) Можно так же обработать на РИ, как в жизни.
Участник: Я просто хочу поплакаться. В моей жизни есть очень большая трагедия: я хрупкая девушка с ослабленной психикой и лишена возможности играть в большинство компьютерных игрушек. Я не могу в них играть, я очень сильно нервничаю. В Doom я не могу играть вообще, даже тридцати секунд. Я понимаю – вот ноутбук, маленький мониторчик, экранчик, никакого погружения в реальность. Я туда смотрю… и тут на меня из-за угла что-нибудь как выскочит! Я так пугаюсь! Мне так страшно становится, знали бы вы! У меня такой всплеск гормонов, настолько реакция на все это идет. Я не знаю, может быть, вы сильные большие мужчины? И вам как-то…
Яр: Не-не-не, мы тоже не можем играть… (взрыв смеха).
Участник: Я могу сказать, что у меня от компьютерного экранчика эмоции вполне натуральные и реакции такие, как в жизни. А уж когда я нахожусь среди таких же людей, как я, физически в ролевой ситуации – у меня очень натуралистические эмоции.
Декор: Один маленький комментарий, была фраза по поводу смерти. Почему я воткнулся в первый вопрос об игровой смерти – это та вещь, которую мы обсуждали. На РИ отлично прорабатываются эмоции, не ведущие к деструкции в реальной жизни, к фатальной деструкции. Смерть, секс, что-то еще – это то, что мы на РИ всегда моделируем, потому что воткнуть это в реальный отыгрыш мы не можем. Это типа опасно.
Участник: Я пробовал воткнуть секс.
Участник: И как? Получается? (общий шум).
Декор: Да, можно. Я не говорю, что нельзя.
Участник: Я немного вернусь назад, к тому моменту, когда мы говорили о том, что развитие эмоций в современном мире не ценится. Я пойду сейчас в профессиональную сферу, я – практикующий психолог и могу сказать, что в девяноста процентах случаев у моих клиентов проблемы – это неотреагированные эмоции. И вот как раз РИ, причем не обязательно те, в которых мы с мечами, в психологии используются замечательно. РИ – это вообще идеальный плацдарм для отреагирования эмоций, а неотреагированные эмоции вызывают очень много проблем в нашей психике.
Участник: Я долго слушала, это все так интересно, и у меня есть вопрос. Вот ты, когда ты мастер и делаешь игру, как ты относишься к тем людям, которые в твоей игре игроки? По какому разряду ты их ставишь по отношению к себе? Кто они для тебя?
Декор: Пример разряда, если можно?
Участник: Дети, ученики, друзья, подопытные кролики, кто они?
Декор: Сейчас попробую сказать. Я писал во вводном тексте к «Тайному городу» фразу о том, что на самом деле все мы в той или иной степени демиурги. И я, к сожалению не могу прожить сто, двести, триста жизней, но мне очень интересно посмотреть, как бы я мог их прожить. То есть, некие вещи я просто хочу увидеть. И на РИ у меня это получается, как в формате мастера, так и в формате игрока.
Участник: Какую ценность имеют для тебя те люди, которыми ты…
Декор: Высокую, очень высокую ценность. Я не понимаю вопроса.
МакДуф: Первую часть нашего семинара мы завершаем.
